-Ты часто обращаешься к фольклору, мифам и культурным кодам. Что именно в них для тебя актуально сегодня, в 2025 году?

— Для меня фольклор и культурные архетипы — это не пыльные сундуки прошлого, а живой язык, которым можно говорить о настоящем. Устойчивые образы, визуальные коды, сказочные конструкции — всё это как старый строительный набор, который можно разобрать и собрать заново. В этом есть мощный ресурс: через знакомое рассказывать о новом, через иронию — о серьёзном, через архетип — о личном.

-Ты работаешь в плоскости без глубины, со строгими цветами и ритмическими линиями. Почему тебе важна именно такая визуальная система?

— Мне важно, чтобы работа «говорила» сразу, без лишнего погружения в перспективу. Я люблю ритм, силуэт, чистые поверхности. Это близко к фовизму и супрематизму, но интерпретировано через мой собственный опыт и визуальное чутьё.

-Твой художественный язык — это баланс между иронией и серьёзным исследованием идентичности. Где заканчивается игра и начинается высказывание?

— А зачем их разделять? Иногда ирония — это способ сказать правду без лишнего пафоса. Если зритель может и улыбнуться, и задуматься, значит, я попала в точку.

-В проекте «Авось» ты рассуждаешь о менталитете как визуальном коде. Можно ли, по-твоему, рисовать не характер, а поведенческую модель?

— Да, и нужно. Мысли, интонации, жесты, установки — всё это тоже можно зафиксировать в цвете, композиции, движении линий. Я пытаюсь уловить не просто «портрет» человека, а культурное поведение, ту самую иррациональную тягу к «авось», к случайному спасению и ежедневному геройству. Это не критика и не насмешка, а попытка зафиксировать то, что определяет наше внутреннее кино.

-Ты создаёшь арт-объекты, картины и инсталляции. Что определяет выбор формы: идея, материал или выставочная ситуация?

— Идея всегда первична. Иногда она приходит уже «в костюме»: ты понимаешь, что это должна быть не картина, а объект. Но бывает и наоборот, когда материал "провоцирует": ты держишь в руках кусок дерева и вдруг видишь в нём персонажа. А выставочная ситуация — это уже рамка, в которую я стараюсь органично встроить своё высказывание.

-В твоих работах много фигур без лиц, обобщённых образов. Это приглашение к идентификации или способ дистанцировать эмоции?

— И то, и другое. Лица — это конкретика, а я хочу говорить на более универсальном уровне. Обезличенные фигуры — это способ создать образ, в который может войти зритель, вложить свои ассоциации, своё «я». Они работают как зеркало: ты не видишь конкретного человека, но вдруг находишь в нём что-то о себе.

-Проект «Конструктор реальности» звучит как метафора внутренней архитектуры. Как ты понимаешь процесс "строительства себя" через искусство?

— Искусство — это мой способ структурировать внутренний мир. Когда ты работаешь с формой, цветом, ритмом, ты не просто «рисуешь картинку», ты выстраиваешь себя, собираешь по фрагментам, тестируешь, что тебе подходит, а что нет. Это и есть конструктор: ты пробуешь, ломаешь, перестраиваешь, пока не почувствуешь, что вот, теперь держится.

-Ты много участвуешь в выставках, конкурсах, коллаборациях. Это стратегия продвижения или часть твоего художественного метода — быть в контексте?

— Это часть практики. Я воспринимаю выставку как пространство высказывания, как ещё один материал. Мне важно, как работа «звучит» в разных контекстах, рядом с другими художниками, внутри определённой темы. Участие в выставках — это не про галочки, а про расширение языка и опыта.

Фото из личного архива Лены Лангер